Гетьман Украины Павло Скоропадский о политических беженцах из Русского Міра.
1918год.
Картина такая: приезжает измученный человек из коммунистического рая на Украину… По приезде молчит, спит, пьет и ест — это первая стадия.
Вторая — хвалит, находит, что Украина прелесть, и язык такой благозвучный, и климат хорош, и Киев красив, и правительство хорошее, все разумно…
Недели через две входит в третью фазу. Еще весел и любезен, но вот он ездил на извозчиках, они уж очень плохи, и мостовая местами неважна, «Да позвольте, — говоришь ему, — Вы вспомните, что в Совдепии было, мы ведь всего месяца два как работаем, разве можно теперь думать об извозчиках и мостовых, благодарите Бога, что Вы живы». — «Так-то так, но все же», — уходит и на довольно долгий срок.
Я уже понимал, что для него наступила четвертая фаза. Обыкновенно его встречаешь или на улице, или же где-нибудь в театре. Прекрасно одетый, сытый, румяный и чрезвычайно важный. «Знаете, что я Вам скажу, Ваша Украина вздор, не имеет никаких данных для существования, несомненно это будет уничтожено, нужно творить единую неразделимую Россию. Да и украинцев никаких нет, это все выдумка немцев. Потом, знаете, ну почему это в правительстве держать таких людей», — и пошла критика, и критика без конца.
Кончалось обыкновенно тем, что он заявлял, что он очень занят, так как (уже) заседает в таком-то и таком-то центральном комитете (Украины), где он уже имеет вполне определенные взгляды держав Согласия о будущей их политике в России и что ему нужно спешить, так как иначе он опоздает.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
timeasmymeasure
no subject
Date: 2016-05-04 08:39 pm (UTC)1918год.
Картина такая: приезжает измученный человек из коммунистического рая на Украину…
По приезде молчит, спит, пьет и ест — это первая стадия.
Вторая — хвалит, находит, что Украина прелесть, и язык такой благозвучный, и климат хорош, и Киев красив, и правительство хорошее, все разумно…
Недели через две входит в третью фазу.
Еще весел и любезен, но вот он ездил на извозчиках, они уж очень плохи, и мостовая местами неважна,
«Да позвольте, — говоришь ему, — Вы вспомните, что в Совдепии было, мы ведь всего месяца два как работаем, разве можно теперь думать об извозчиках и мостовых, благодарите Бога, что Вы живы».
— «Так-то так, но все же», — уходит и на довольно долгий срок.
Я уже понимал, что для него наступила четвертая фаза.
Обыкновенно его встречаешь или на улице, или же где-нибудь в театре. Прекрасно одетый, сытый, румяный и чрезвычайно важный.
«Знаете, что я Вам скажу, Ваша Украина вздор, не имеет никаких данных для существования, несомненно это будет уничтожено, нужно творить единую неразделимую Россию. Да и украинцев никаких нет, это все выдумка немцев. Потом, знаете, ну почему это в правительстве держать таких людей»,
— и пошла критика, и критика без конца.
Кончалось обыкновенно тем, что он заявлял, что он очень занят, так как (уже) заседает в таком-то и таком-то центральном комитете (Украины), где он уже имеет вполне определенные взгляды держав Согласия о будущей их политике в России и что ему нужно спешить, так как иначе он опоздает.