Но эти мелкие чудеса лишь прелюдия к главному. Понятно, снедаемый позором Петр хотел отомстить, и завещал это сделать своим потомкам. За дело взялась племянница Анна Иоанновна, которая объявила войну татарам. Эта война началась, дескать, по "абсолютно неведомой причине", "никто не знал цели похода", а "российская историография никогда не говорила про цель и задания Крымского похода 1736 года, как и похода 1737 года" [Б3, с. 111-112]. Уже эти заявления показывают глубокую бездну невежества романиста-исследователя. О русско-турецкой войне 1735-1740 гг., частью которой были четыре похода на Крым, написаны десятки исторических трудов. Об этих событиях остались воспоминания как и русских, так и иностранных их участников, причем некоторые из них появились вне Российской империи и никакой цензуре были неподвластны. Достаточно вспомнить хотя бы мемуары Христофора Манштейна, бывшего тогда адъютантом фельдмаршала Б.Х. Миниха, а затем ставшего прусским офицером. Ему не было смысла скрывать какую-то "постыдную" для России тайну, а уж знал адъютант куда больше иных генералов. Цели войны для Петербурга были абсолютно ясны: пользуясь вовлечением Турции в войну с персидским Надир-шахом, уничтожить невыгодные для России условия Прутского перемирия и Адрианопольского мира, вернуть потерянный Петром I выход к Черному морю и прекратить нападения крымских татар. Потом уже, после взятия Азова и Очакова у любящего величественные планы Миниха пошло "головокружение от успехов" и он стал расписывать императрице картины полного завоевания Крыма и даже водружения российских знамен в Константинополе. Играло свою роль, конечно, и желание отыграться за неудачу Петра. Недаром, посылая свою реляцию о победе в 1739 г. под Ставучанами, склонный к похвальбе фельдмаршал писал, что он "поносный для россиян Прут отныне славным сделал". Но все это были ничуть не важные дела! Подлинный секрет таился в том походе, когда Миниху удалось войти вглубь Крыма и взять Бахчисарай. Эту тайну бдительный Белинский понял, узнав, что на якобы фальшивом и лично Петром I исправленном черновом тексте договора есть пометка "с этого отослана копия в тайную экспедицию 17 июня 1736 года". "Экспедицией" в XVIII веке, да и сейчас часто, назывался отдел какого-либо учреждения, или само это заведение в целом. Вероятно, текст документа при подготовке к будущим русско-турецким переговорам понадобился КИД, Тайной канцелярии, Сенату или какому-то иному ведомству, почему с него и была списана копия. Но такого значения термина "экспедиция" автор просто не знает, для него любая "экспедиция" это некий "поход". "Поскольку 17 июня 1736 года "тайная экспедиция", связанная с делами Петра I, происходила только в Крыму, то полностью очевидно, куда было направлено фальшивку московского царя" [Б3, с. 113]. Зачем? Смотрите, уважаемый читатель, вот-вот выскочит самая дурная дурища. Итак, цель могла быть только одна: "подменить документ, который лежал в крымских архивах". Ибо "Московия по завещанию Петра провела войну с Крымским ханством, чтобы изъять из ханской библиотеки древние и более новые документы, которые позорят Московию и ее правителей... Армия выполнила свое главное задание: сожгла ханское книгохранилище древних золотоордынских документов, где речь шла о московских князях, которые присягали на верность ханам". При взятии Бахчисарая "московиты сожгли не весь ханский дворец, а именно библиотеку и хранилище архивов". После чего "несомненно, что копию Петровой фальшивки было подложено или к определенным ханским документам, которые сберегались открыто, или к вывезенным в Москву архивам" [Б3, с. 22-23, 113-114]. Представьте эпическую картину: возвращается хан на пепелище своего архива и находит там поверх холодных уже углей свеженький текст договора его предшественников с Петром уже безо всякой "клятвы верности". И тут же эту бумажку подшивает "в дело". Каково?! Уму человеческому постичь сие невозможно. Тут – бездна бездн и безумие безумий. Эпицентр и апогей.
no subject
Но эти мелкие чудеса лишь прелюдия к главному. Понятно, снедаемый позором Петр хотел отомстить, и завещал это сделать своим потомкам. За дело взялась племянница Анна Иоанновна, которая объявила войну татарам. Эта война началась, дескать, по "абсолютно неведомой причине", "никто не знал цели похода", а "российская историография никогда не говорила про цель и задания Крымского похода 1736 года, как и похода 1737 года" [Б3, с. 111-112].
Уже эти заявления показывают глубокую бездну невежества романиста-исследователя. О русско-турецкой войне 1735-1740 гг., частью которой были четыре похода на Крым, написаны десятки исторических трудов. Об этих событиях остались воспоминания как и русских, так и иностранных их участников, причем некоторые из них появились вне Российской империи и никакой цензуре были неподвластны. Достаточно вспомнить хотя бы мемуары Христофора Манштейна, бывшего тогда адъютантом фельдмаршала Б.Х. Миниха, а затем ставшего прусским офицером. Ему не было смысла скрывать какую-то "постыдную" для России тайну, а уж знал адъютант куда больше иных генералов.
Цели войны для Петербурга были абсолютно ясны: пользуясь вовлечением Турции в войну с персидским Надир-шахом, уничтожить невыгодные для России условия Прутского перемирия и Адрианопольского мира, вернуть потерянный Петром I выход к Черному морю и прекратить нападения крымских татар. Потом уже, после взятия Азова и Очакова у любящего величественные планы Миниха пошло "головокружение от успехов" и он стал расписывать императрице картины полного завоевания Крыма и даже водружения российских знамен в Константинополе. Играло свою роль, конечно, и желание отыграться за неудачу Петра. Недаром, посылая свою реляцию о победе в 1739 г. под Ставучанами, склонный к похвальбе фельдмаршал писал, что он "поносный для россиян Прут отныне славным сделал".
Но все это были ничуть не важные дела! Подлинный секрет таился в том походе, когда Миниху удалось войти вглубь Крыма и взять Бахчисарай. Эту тайну бдительный Белинский понял, узнав, что на якобы фальшивом и лично Петром I исправленном черновом тексте договора есть пометка "с этого отослана копия в тайную экспедицию 17 июня 1736 года".
"Экспедицией" в XVIII веке, да и сейчас часто, назывался отдел какого-либо учреждения, или само это заведение в целом. Вероятно, текст документа при подготовке к будущим русско-турецким переговорам понадобился КИД, Тайной канцелярии, Сенату или какому-то иному ведомству, почему с него и была списана копия. Но такого значения термина "экспедиция" автор просто не знает, для него любая "экспедиция" это некий "поход". "Поскольку 17 июня 1736 года "тайная экспедиция", связанная с делами Петра I, происходила только в Крыму, то полностью очевидно, куда было направлено фальшивку московского царя" [Б3, с. 113].
Зачем? Смотрите, уважаемый читатель, вот-вот выскочит самая дурная дурища. Итак, цель могла быть только одна: "подменить документ, который лежал в крымских архивах". Ибо "Московия по завещанию Петра провела войну с Крымским ханством, чтобы изъять из ханской библиотеки древние и более новые документы, которые позорят Московию и ее правителей... Армия выполнила свое главное задание: сожгла ханское книгохранилище древних золотоордынских документов, где речь шла о московских князях, которые присягали на верность ханам". При взятии Бахчисарая "московиты сожгли не весь ханский дворец, а именно библиотеку и хранилище архивов". После чего "несомненно, что копию Петровой фальшивки было подложено или к определенным ханским документам, которые сберегались открыто, или к вывезенным в Москву архивам" [Б3, с. 22-23, 113-114].
Представьте эпическую картину: возвращается хан на пепелище своего архива и находит там поверх холодных уже углей свеженький текст договора его предшественников с Петром уже безо всякой "клятвы верности". И тут же эту бумажку подшивает "в дело". Каково?!
Уму человеческому постичь сие невозможно. Тут – бездна бездн и безумие безумий. Эпицентр и апогей.